И завоюет ею Европу и Китай.
Зеленый водород может стать для Казахстана новой нефтью, считает Алмас Айдаров. В первой части интервью с заместителем министра иностранных дел речь шла о количестве и качестве иностранных инвестиций в РК; о том, чьих денег в нашей экономике больше – западных или китайских; а также – почему в ООН Казахстан считают «красавчиком». Представляем вам вторую часть беседы.
– Алмас Айдарович, если у нас не будет новых локдаунов и других напастей, мы к чему должны прийти в ближайшие два, три, пять лет?
Во время работы в Карагандинской области Вы ставили определенные цели по объему инвестиций в регионе на несколько лет вперед. – Здесь у нас две большие цели. Первая – по иностранным инвестициям. Последние пять лет мы привлекали в среднем по 22 млрд долларов инвестиций в год. Но хотим к 2025 году дойти до 30 миллиардов.
– И какие отрасли в приоритете?
– Нефть, газ и ГМК – от этого мы никуда не уйдем, это наша база. Она капиталоемкая, благодаря ей мы и растем. Плюс сельское хозяйство и IT. Вторая – делаем большую ставку на «зеленый» водород. Европа уже поняла, что ей не хватит собственных «зеленых» источников для того, чтобы к 2050 году стать углеродно нейтральной. Но поскольку все прибрежные участки уже заняты, значит, надо уходить глубоко в море, а это очень дорого. Поэтому Старому Свету придется что-то импортировать. Но это «что-то» должно быть «зеленым». А единственная доступная технология на ближайшие десятилетия – это водород. «Зеленый» водород. – Я много об этом слышал, но пока не углублялся в тему.
– «Зеленый» водород – это огромные электромощности, получаемые из альтернативных источников энергии, воздействующих на воду. Кстати, «Арселор» тоже с этим что-то колдует. – За бугром у ArcelorMittal очень много «зеленых» движений. И водородных в том числе. Но не в Казахстане. А немецкое правительство от щедрот своих им даже 55 млн евро выделило.
– К слову, именно немецкое правительство определило нас как приоритетных поставщиков «зеленого» водорода. Когда они просчитывали свою водородную концепцию, то прорабатывали список стран, которые потенциально могут в таком объеме поставлять Н2. И Казахстан там в приоритете: обширная территория, много ветра и много солнца.
– Оправдаем название Страна Великой степи?
– Я недавно вернулся из Швеции, где мы с немецким инвестором смотрели его большой проект по альтернативной энергетике. И сейчас просчитываем в Западном Казахстане производство 30 тыс. МВт электроэнергии в закрытой сети (оно в нашу сеть не пойдет), с последующим воздействием на воду и получением водорода, а уже из него – аммиака для транспортировки. Это, на мой взгляд, вторая нефть для Казахстана.
– Вот прямо так?
– Да, это наш шанс. И если мы сейчас этим активно займемся, то будем в теме: основной мировой спрос на «зеленый» водород сформируется к 2030 году. И, когда настанут эти времена, когда технологии, поезда, теплоходы, самолеты однозначно перейдут на аммиак/водород, мы должны быть тогда в авангарде. – Начинаешь всерьез задумываться о волшебном числе «2030»…
– Абсолютно. И по потоку инвесторов мы чувствуем, что эта тема сейчас зарождается: я был в Швеции, потом в Германии, не успел вернуться, а здесь уже австралийцы приехали с точно такими же расчетами, точно такими же участками. Он ведут свою работу по измерению солнца и ветра и тяготеют в основном к Западному Казахстану. Торопиться не надо, но и маленькие проекты по водороду строить не получится: там вся экономика в масштабе. Поэтому здесь должны быть огромные-огромные поля альтернативной энергетики и вода. А она у нас есть и в Каспии, и в реках. Вода просто расщепляется, никакого [вредного] выхлопа нет. Весь мир теперь в этом. И это огромная ниша, которую мы можем занять.
– Мы одни этим в регионе занимаемся?
– Нет, Россия уже приняла водородную концепцию, три кластера у себя делает. Но у нее свой рынок – тихоокеанский, Корея, Япония.
– А у нас Европа?
– И Китай.
– Но «мы же знаем, что никто не знает», что происходит в Китае.
– Это правда. Когда вы любой проект по энергетике посмотрите, то все говорят, что, мол, это самый крупный проект в Европе. «А в мире какой?» – спрашиваю. Они отвечают, что «не знаю, что происходит в Китае, наверняка, там есть больше». Нам надо идти к этой цели. Уверен, что и другие ниши будут появляться в технологиях. Но сейчас нужно сконцентрироваться на «зеленом» водороде.
– Но все же присутствует некоторое опасение, что ни солнечной, ни ветряной энергии нам не хватит, чтобы обеспечить свою промышленность. А водород нам такую даст мощность?
– Вся наша электроэнергетика – 179 станций – производит 23,6 ГВт. Если масштабировать, то, чтобы получать водород, нам нужно построить станций на порядка 20-30 ГВт. Сам же водород – это просто способ сохранения и транспортировки энергии, которая преобразуется в водород, а он – в аммиак, который транспортируется куда угодно. Уже есть двигатели, которые работают на водородном топливе. В Швеции я был на ветряной станции 3,7 ГВт. А у нас сейчас в Казахстане 124 объекта ВИЭ всего на 1,922 ГВт. – Так у солнечных же «рваная генерация», они не круглосуточно работают.
– Да, для энергетиков это [объем] ничто и беда: эти станции – прямого подключения в сеть и сбивают баланс [день/ночь].
– Притом и высокий спецтариф на 15 лет ложится на нас, покрывая эту первоначальную моду на ВИЭ. – Но это был первый этап, становление, он был необходим. Следующий этап должен быть таким: пусть альтернативка развивается, но никаких спецтарифов, на мой взгляд. Есть рынок, если ты помещаешься по цене рынка – на юге уже электроэнергия стоит свыше 20 тенге, то сам поставляй на рынок, сам договаривайся с частными сетями, сам балансируй и, пожалуйста, продавай. Сможет так зайти – пожалуйста, таких надо поддерживать.
– А водород?
– Это уже следующий этап. Опять же, Швеция, 3,7 ГВт: мне шведские коллеги говорят, что 20 лет назад предложение о ней звучало так же абсурдно, как для вас сейчас 30 ГВт водорода. У нас огромные мощности атомные, огромные мощности гидро, а тут приходят ребята и говорят, что на Крайнем Севере хотят на 150 кв. км ветряки ставить. Мы сказали: «Не жалко, [на этом участке] народу почти нет, попробуйте». Хотя там сложнее: леса надо было вырубать, 400 км внутренних дорог отсыпать, чтобы доступ к каждому ветряку иметь. Но проект развился. В условиях Швеции.
– У нас полегче должно быть – не Крайний Север.
– Они и говорят: «В разы проще, не надо ничего вырубать, в степи дорог отсыпать практически не надо. И плюс качество ветра лучше». Это одна из лучших точек Евразии, поэтому они и пришли: по всем замерам у нас в Казахстане качество ветра на 30-40% лучше. Инвесторы говорят, что в России есть точки, но там леса, которые никто не даст вырубать, и доступ в тайге тяжелый. А в Казахстане и к городам близко, и степи необъятные, и самое главное – сила ветра.
– Так, может быть, нас через наши степи и готовили к такому водородному будущему? – (Смеется). У меня тоже такая мысль: наконец-то мы теперь понимаем ценность нашей необъятной степи. Я разговаривал с ребятами из General Electric – глобальным лидером в поставке турбин, они говорят, что ваши немцы (потенциальные инвесторы. – Авт.) не поверили замерам, дали нам пересчитать. Так вот, по их расчетам, у нас можно ставить турбины, которые ставят в море, а они намного мощнее. У нас много кто сомневается в таких мегапроектах: эти игроки должны быть или другие должны этим заниматься, но, так как мир в этом направлении пошел, нам надо учиться и наращивать компетенцию. А будут они или другие [игроки] – сейчас уже очереди будут, мы уже выбирать будем.
– А не получится как с солнечниками, которые со своими панелями нам электроэнергию по 50 тенге за киловатт загоняют?
– Однозначно – никаких спецтарифов, никаких субсидий и поблажек, никакого финансирования от государства. Наша задача – только создать условия и предоставить земли. Ветряная станция в Швеции Причем это аренда с общим доступом: на ветряках очень высокие стойки, так что стада животных могут свободно передвигаться. Инвесторы говорят, что им нужно только линии бросить и вышки поставить.
– Там только ветряки будут?
– В основном, 70%. Может быть, придется разбавлять солнцем, когда ветер будет затихать. Это сложные расчеты, их надо считать уже от местности. – Должно быть красиво: как по Европе будем ехать. – (Покачал головой). Намного больше, скажем, в 100 раз. – Я имел в виду картинку. – В Европе едешь, там 10-20 ветряков стоят. А здесь у нас будет бескрайнее поле. И с самолета будет заметно. Так что вспомните мои слова в 2030 году.
Источник: inbusiness.kz
Оставить комментарий
